ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРОЙ

БИОЛОГИ В ГОСТЯХ У СЕКЦИИ РТВ

Сегодня пришлось потесниться, принимая гостей. Отряд биологов многочисленный — почти сорок человек. Среди них ботаники, зоологи, группа ребят, увлекающихся микробиологией. Но большинство заинтересовала тема нашего занятия — эволюционное учение. Это неслучайно. Сегодня любой конкретный фактический материал, добытый в разных областях биологии, требует осмысливания с эволюционных позиций. Любые гипотезы, теории в биологии приемлемы, если они удовлетворяют эволюционному принципу.

— Один из примеров поиска нового в науке — анализ имеющихся противоречий. Какие противоречия вам известны в биологии, в теории эволюции?
Вопрос сложный, ребята думают. На помощь им приходит Комиссар. Немного познакомившись с нашей наукой, она быстрее ориентируется.
— Известно, что по мере развития мозга эволюция ускоряется. Но, с другой стороны, развитие мозга, психики и, соответственно, приспособляемости живого организма к окружающей среде должно приводить к замедлению развития, так как развитый мозг может компенсировать неблагоприятное изменение внешних условий за счет изменения своего поведения (обезьяны умеют согреваться, зарываясь в опавшие листья, первые люди научились прятаться от холода в пещерах). Вот такое противоречие.
— Очень интересно. Есть еще неясности в учении об эволюции?
— Есть, — подключаются теперь и ребята. — Известно, что главное для эволюции — это выживание вида, а не отдельного организма. Зачем же тогда ему такой совершенный аппарат, как мозг, нервная система, направленные на выживание именно отдельной особи?
— Да, это непонятно еще и потому, что у человека занята полезной работой лишь незначительная часть клеток мозга. Зачем тогда остальные?
— Иногда новый орган в зачаточном состоянии не может еще быть полезным организму. Например, электрический орган у ската стал ему приносить пользу только, когда он развился настолько, что стал вырабатывать достаточно электричества. Откуда же естественный отбор «знает», что этот орган может оказаться полезным?
— А иногда у животных развиваются признаки, которые могут оказаться полезными только в будущем!
— Да, противоречий хватает. Но самая большая загадка — кто же может направлять эволюцию живых организмов? И есть ли такой фактор вообще? Перед нами исследовательская задача: понять природу эволюционного аппарата, разобраться, как он устроен, как работает. В ТРИЗ есть прием решения подобных задач — нужно превратить ее в изобретательскую. Для этого давайте пофантазируем. Представим себе, что мы хотим спроектировать такой аппарат. Как это сделать? Составим техническое задание». Какие требования можно к нему предъявить?
— Это должна быть мощная вычислительная машина — электронный мозг, который мог бы представить: вот, например, обезьяна, вот окружающая ее среда. Что будет, если удлинить у нее руку? Лучше или хуже? А если укоротить? Увеличить или уменьшить рост, прибавить или убрать воображение? Лучше ей будет жить или хуже? Все это ЭВМ должна проверить и отобрать наилучшие варианты. А еще лучше, если в машину будут заложены какие-то закономерности развития, чтобы знать, какое направление эволюции перспективнее.
— И еще, эта машина должна уметь влиять на наследственность, чтобы организм изменялся в «вычисленном» направлении.
— Хорошо. А теперь обратимся к ресурсам. Нет ли в природе такого аппарата в готовом виде или в почти готовом? По идее нам нужна довольно совершенная вычислительная машина, умеющая влиять на наследственное вещество.
— Мозг человека — это тоже вычислительная машина.
— Он умеет создавать модели себя и внешней среды. И анализировать варианты умеет.
— И накапливать информацию. Получается очень здорово! Тогда становится ясно, почему обычная работа не может загрузить мозг полностью.
— Но мозг не может влиять на наследственное вещество!
— Да, так всегда считали. Но последние исследования В. А. Геодакяна, создателя генетической теории полов, говорят, что это может быть иначе.
— Гипотеза «эволюционного мозга» позволяет разрешить некоторые противоречия, о которых вы говорили. Если часть «проб» реализуется в «уме», то развитие может идти намного быстрее, чем при случайном переборе вариантов. И чем более развит мозг, тем быстрее может идти эволюция, как это и есть в действительности, несмотря на то, что при этом действие естественного отбора ослабляется. Мозг выступает как инструмент сохранения вида. Тогда легко можно объяснить появление опережающих признаков, постепенное развитие органов, бесполезных для организма в зачаточном состоянии, но перспективных. Одновременно с Ч. Дарвином к идее биологической эволюции за счет естественного отбора пришел и другой ученый — А. Уоллес. Но потом он отказался от нее, потому что не смог объяснить, как появился и так быстро развился мозг у человека. Ведь заложенная природой «мощность» человеческого мозга была явно избыточна для того времени. А с позиций «эволюционного мозга» все получается просто — разум возник в результате «переключения» части имеющейся у мозга мощности в область повседневного мышления.
— Но тогда можно объяснить и то, почему после появления кроманьонского человека эволюция человека практически прекратилась — мозг полностью переключился с «эволюционных вопросов» на повседневные задачи и заботы.
— А как же тогда происходила эволюция растений? Ведь у них нет мозга?
— Действительно, здесь у нас слабое место. Впрочем, в последнее время появляются различные сенсационные сообщения о том, что растения могут «общаться» друг с другом, «чувствовать». Может быть, у растений обнаружатся какие-то органы, аналогичные нервным клеточным узлам насекомых — ганглиям?
— Все-таки с влиянием на наследственное вещество получается не очень-хорошо. Это похоже на возрождение ламаркизма.
— Даже на его отдельную ветвь — психоламаркизм!
— А что это такое? — спрашивает кто-то из «эртэвэшников», не особенно сведущий в биологии.
— Основная идея психоламаркизма заключается в том, что организм может желать, чтобы в нем произошли какие-то изменения, это желание отражается на наследственности, и у потомков это изменение происходит. Ж. Б. Ламарк так объяснял, почему у жирафа длинная шея — из-за того, что он тянулся за листочками на высоко расположенных ветках, и вытянулся. Но эта идея считается неверной. Приобретенные упражнениями новые признаки не наследуются, — объясняют биологи.
— Дарвинизм и ламаркизм борются друг с другом уже более 100 лет. И вот что странно: несмотря на то, что постоянно «победу» одерживает дарвинизм, ламаркизм все никак не сойдет с арены борьбы окончательно.
— Может быть, как и в случае борьбы волновой и корпускулярной теорий света, эти теории должны не бороться, а дополнять друг друга?
Было время, когда дарвинизм противопоставлялся только по явившейся тогда генетике. А потом была создана СТЭ. Оказалось, что они прекрасно могут сосуществовать, и развитие науки двинулось вперед. Вполне возможно, что с ламаркизмом нужно поступить так же.
— Нет, биологи на это никогда не пойдут, — упрямо заметил один из ребят-биологов.
— Взрослые биологи, может быть, и нет. Но вы другое поколение. Когда-то, в предисловии к русскому изданию своего труда «Происхождение видов...» Ч. Дарвин скромно заметил, что не рассчитывает на признание своих коллег-биологов, а свои надежды связывает с молодым поколением.
— Все равно, это же фантастика: мозг — аппарат эволюции!
— Ну и что, если фантастика? Ведь как часто бывает: фантаст придумывает фантастическую задачу и ее не менее фантастическое решение, а потом оказывается, что задача вполне реальна!
— вступается «за идею» кто-то из наших ребят.

Пора заканчивать занятие. Оно получилось очень интересным, ребята были бы не прочь продолжить разговор на эту тему, но после обеда у нас не менее интересная беседа в ДКМК о детективе. Мы давно обещали ее ребятам, и они ее ждут.

ДЕТЕКТИВ И ТВОРЧЕСТВО

— Что такое детектив?
— Это про разведчиков и шпионов!
— Разгадывание преступлений!
— Детектив — это литературный жанр, — поясняет Сережа. — Название произошло от английского слова detection — определение, поиск. Получается — рассказ-поиск или логический рассказ. Появился он в середине XIX века, его придумал американский писатель Эдгар По. Его герой — сыщик Дюпен, раскрывающий преступления путем анализа фактов и логических рассуждений. И еще, я на беседе об искусстве хотел спросить. Вы говорили, что с помощью формальной логики нельзя решать творческие задачи. Но и Дюпен, и его последователь Шерлок Холмс пользовались именно ею и успешно. Или разгадывание преступлений — не творческая задача?
— Безусловно, творческая. А вот о методе великих сыщиков мы как раз сегодня и поговорим.

Расцветом логический рассказ обязан Артуру Конан Дойлу, и с тех пор популярность его не падает. Власть детектива над людьми огромна. Даже те, кто не любят этот жанр, тем не менее, начав читать детектив, обязательно дочитают до конца. Видимо, секрет в том, что если произведения других жанров искусства вовлекают человека в сотворчество незаметно, исподволь, то лучшие образцы детективного жанра делают именно творческое мышление человека, работающего над разгадкой тайны, главным героем произведения.

«Нам то и дело показывают самый процесс мышления, а это в беллетристике — величайшая редкость, — пишет К. Чуковский в предисловии к книге «Записки о Шерлоке Холмсе». — Каждый рассказ... есть, так сказать, наглядный урок о могуществе человеческого разума. Здесь главная ценность всего этого цикла рассказов... Каждый из них есть гимн победительной логике...»

В чем же заключалась логика Шерлока Холмса? Каков его метод? «У него свои собственные любимые методы, которые, позволю себе заметить, несколько отвлеченны и фантастичны, но тем не менее дают отличные результаты» — заявляет агент полиции Питер Джонс из рассказа «Союз Рыжих». Сам Шерлок Холмс, не возражая против утверждения об эффективности его метода, не считает его ни отвлеченным, ни фантастичным. Вслед за Дюпеном он называет свой метод дедуктивным.

Слово «дедукция» означает логический (по правилам формальной логики), переход от общего к частному. Действительно, в финале каждого рассказа, когда Шерлок Холмс с видимым удовольствием излагает ход своих умозаключений доктору Ватсону или чину официальной полиции, его рассуждения кажутся настолько логичными, что вызывают у слушателя скорее досаду, чем восхищение: оказывается, все было так просто! Но и эта простота, и абсолютная логичность лишь кажущиеся.

Рассуждения великого сыщика так же логичны, как логично доказательство теоремы, проведенное «от конца», когда уже известно то, «что и требовалось доказать». Но ведь он решал свои сложнейшие задачи «с начала»!

Разгадка тайны — процесс, обратный дедуктивному, он требует умения по отдельным, частным фактам восстановить неизвестную общую картину. Так что не мог Шерлок Холмс решать свои задачи дедуктивным методом. Но тогда как? «Косвенные доказательства обманчивы... Они могут совершенно ясно указывать в одном направлении, но в то же время уводить в противоположную от истины сторону... Ничто так не обманчиво, как слишком очевидные факты», — утверждает Холмс в рассказе «Тайна Боскомской долины». На что похоже действие косвенных доказательств?

— На психологическую инерцию! Она также толкает изобретателя в неправильном направлении.
— Да, знаменитый сыщик, очевидно, прекрасно был знаком с ее кознями. Как же он боролся с ней?

«Вы со следователем страдаете одним и тем же недостатком: отбрасываете все положительное, что есть в показаниях молодого человека», — говорит Шерлок Холмс доктору Ватсону.

Показания молодого Мак-Карти, заподозренного в убийстве своего отца, и в самом деле противоречивы. Одни ответы усугубляют подозрения в его виновности, другие — отрицают. И следователь, и Ватсон склонны принимать во внимание только те факты, которые подтверждают версию о виновности, и отбросить, считать несущественными противоположные. А Холмс категорически возражает против такого однобокого подхода. Он не произносит слов «противоречие», «системность», но убежден, что нужно принимать во внимание все факты (при всей их противоречивости).

«Чем нелепее и грубее кажется вам какая-нибудь деталь, тем большего внимания она заслуживает. Те обстоятельства, которые, на первый взгляд, усложняют дело, чаще всего приводят нас к разгадке», — заявляет Холмс. Он понимает, что обострение противоречия ведет не в тупик, а к его разрешению. И это понимание — диалектическая логика, а не формальная дедукция, которая не выносит противоречий, а тем более обостренных.

Часто разрешению загадки помогает знаменитая наблюдательность сыщика, поставляющая недостающие звенья в цепи фактов и рассуждений. Разговоры о наблюдательности сыграли злую штуку с почитателями Шерлока Холмса. Когда появились первые рассказы, его методы поразили читателей видимой легкостью овладения. Самой существенной казалась необыкновенная наблюдательность Холмса. Наверное, каждый, прочитав рассказ «Скандал в Богемии», начинал пересчитывать ступеньки в своем доме, вырабатывая наблюдательность. Но, к сожалению, этого оказалось недостаточно. Нужно еще научиться увязывать в единое целое (систему!) многочисленные и порой малозначительные факты.

...В деле об «Обряде дома Месгрейвов», на первый взгляд, три отдельные загадки; бессмысленные вопросы и ответы старого манускрипта, исчезновение дворецкого и горничной. Но Холмс знает, как маловероятно существование отдельных загадок. Скорее всего есть только одна, как бы распавшаяся на три части, и в их объединении должен быть ключ в разгадке всей истории. Так в чем же заключался метод великого сыщика?

— Он использовал диалектическую логику — через противоречие, хотя и не называл его так.
— И еще системный подход!
— А кто помнит, какими еще методами пользовался Холмс?
— У него была огромная картотека, он в ней искал похожие случаи для того, чтобы прояснить дело, — говорит Миша. — В ТРИЗ это называется использованием задач-аналогов.
— Мы все говорим о Шерлоке Холмсе, о его методе, но ведь он же не существовал! На самом деле этот метод придумал, развил его автор — Конан Дойл! Он, наверное, сам был сыщиком?

Сыщиком знаменитый писатель не был. Он закончил медицинский факультет Эдинбургского университета. И, может быть, не родился бы Шерлок Холмс, если бы во время учебы в университете Артур не встретился с профессором медицины Джозефом Беллом, удивительным диагностом. Профессор учил своих студентов быть внимательными к пациентам, чтобы самим, не дожидаясь их рассказов и объяснений, установить причины недуга. Он утверждал, что пациенты часто забывчивы, а иногда и скрытны, и поэтому постоянно тренировал наблюдательность будущих врачей, заставляя по внешнему виду человека, идущего под окнами университетской аудитории, определить его профессию, образ жизни, привычки и семейное положение. Конан Доил стал лучшим учеником профессора. Доказательством служат не только рассказы о Шерлоке Холмсе, но и услуги, оказанные самим писателем полиции, обращавшейся к нему в запутанных случаях, а также правительствам некоторых стран. Несколько дел он распутал сам, причем по просьбе не полиции, а людей, пострадавших из-за ее профессиональных ошибок и недобросовестности. Не так уж мало — восстановить доброе имя человека. Но Конан Дойл сумел сделать больше — благодаря усилиям его и других передовых людей того времени в Англии был создан не существовавший до этого кассационный суд, в котором можно было обжаловать несправедливый приговор.

Конан Дойл предвосхитил новую науку — криминалистику, научный метод расследования преступлений. «Расследование преступления — точная наука, по крайней мере, должна ею быть», — заявляет он устами своего героя в рассказе «Знак четырех». Помните знаменитую работу сыщика об исследованиях различных сортов табака? По его методике стали исследовать состав пыли, сохраняющейся в швах одежды. Криминалисты стали использовать и методы статистики, с которыми Холмс был неплохо знаком. Но самый важный, на наш взгляд, вклад Конан Дойла — это возвеличивание человеческого мышления. В том же «Знаке четырех» Холмс говорит: «Я никогда не гадаю. Очень дурная привычка: действует гибельно на способность логически мыслить». У Шерлока Холмса были не только предшественники, но и последователи. Еще при жизни Конан Дойла стали выходить рассказы молодого английского писателя Г. К. Честертона, главным героем которых был Патер Браун — во многом полная противоположность Холмсу, но достойный соперник. Патер Браун отличается от Холмса как внешне (вместо элегантного джентльмена с железными мускулами — маленький, смешной человечек в бесформенной одежде и помятой шляпе), так и методом работы. Если Холмс в своем поиске идет от внешних обстоятельств, то патер Браун — от внутренних человеческих побуждений; «Я пытаюсь проникнуть внутрь... Я — внутри человека. Я поселяюсь в нем, у меня его руки, его ноги. Но я жду до тех пор, покуда не начну думать его думы, терзаться его страстями, пылать его ненавистью...»

— Но это же эмпатия — метод синекторов! — говорит Дима.
— Да, этот изобретательский прием неплохо служит патеру Брауну. Умеет он справляться и с противоречиями. Помните рассказ «Невидимка»? Убит человек. А в дом, по показаниям соседей и слуг, никто не входил. Но так же не бывает. Трудная загадка. Но не единственная. Девушка получает письма, читает их в одиночестве, но слышит какие-то голоса, угрозы, грубый смех... И снова вторая загадка вместо того, чтобы усложнить и без того непростую ситуацию, помогает разрешить ее. Фактически патер Браун формулирует противоречие: кто-то должен был войти в дом, чтобы убить, и не должен был, потому что его никто не видел. Кто-то должен был быть рядом с девушкой, когда она читала письма, чтобы она слышала голос, и не должен быть, потому что она никого не видела. С такой ролью мог бы справиться только невидимка. И патер Браун, как и положено тонкому знатоку психологии, открывает явление психологической невидимости. Люди никого не видели не потому, что никого не было, а потому, что не обратили внимания. Значит, его присутствие в этом месте должно быть естественным, привычным. Письма девушке приносил почтальон. И в дом он может войти и выйти практически незамеченным — психологическая невидимка.

Итак, можно сформулировать основные положения метода Дюпена, Шерлока Холмса, Патера Брауна и их последователей:

а) рассматривать все имеющие отношение к делу факты в системе, ничего не отбрасывая, какими бы противоречивыми они не представлялись;
б) не бояться противоречий, а наоборот, стремиться к их обострению, ибо разгадка — это разрешение обостренного до предела противоречия;
в) не поддаваться психологической инерции косвенных улик, «правдоподобных» объяснений;
г) пользоваться аналогиями, вести картотеку разгадок таинственных историй;
д) уметь пользоваться эмпатией, то есть ставить себя на место преступника и задавать себе вопрос «как это сделать?». А сейчас попробуем сами разгадать несколько серьезных криминалистических загадок.

— Может быть, она застряла в теле?
— Нет, конечно, это проверили в первую очередь. Но не будем гадать. Сформулируйте противоречие.
— Пуля должна быть, потому что убит человек, и ее не должно быть, потому что ее нигде нет.
— Хорошо. А как разрешить это противоречие? Ребята из секции РТВ, помогите!
— Можно разрешить во времени. В момент убийства пуля была, а потом исчезла.
— Как же это могло произойти?
— Да очень просто! Если она была из льда. Тогда она испарилась.
— Вот видите — школьная физика для младших классов. И немного знания по ТРИЗ. Так что тех, кто собирается стать следователем, приглашаем в нашу секцию!

— Подделаны, конечно? — первый вопрос ребят.
— В том-то и дело, что нет! И печать, и подписи подлинные.
— Тогда здесь противоречие: картина должна быть подлинной, чтобы ее признали эксперты, и не должна быть подлинной, потому что подписи оказались на подделке.
— Это противоречие легко разрешить в пространстве. Пусть картина с обратной стороны будет подлинником, а с лицевой — подделкой.
— А как это может быть?
— Да очень просто! Сложить вместе две картины — подлинник и подделку!
— Так оно и было. Под массивной рамой эксперты не заметили, что полотно сдвоенное и, глядя на лицевую сторону подлинного полотна, расписались на обороте поддельного. Беседа наша закончена. Но ребята не уходят. В этом году по телевидению показывали экранизации рассказов о Шерлоке Холмсе, что вызвало даже некоторый наплыв ребят в юридическую секцию НОУ. Может быть, они придут и к нам учиться разгадывать криминалистические загадки методами ТРИЗ?

Вечерние размышления

После утреннего занятия наши «эртэвэшники» были очень возбуждены. Идея «эволюционного мозга» им понравилась. Среди биологов настроения были разные. Одни приняли все это за фантастику, другие — как шутку, но кое-кто задумался, и мы этому очень рады. Конечно, шансов на то, что эта идея окажется серьезной, немного. Но важность того, что сегодня происходило, в другом. Мы знаем наших ребят-биологов. Многие из них серьезно работают под руководством ученых в институте экологической генетики, институте защиты растений, Ботаническом саду, в лабораториях университета. Они привыкают к научной работе, ее кропотливости, точности. Но одновременно теряется характер праздника от общения с наукой, затягивает рутинность работы. И ребята начинают напоминать маленьких старичков, ограниченных рамками узкой специальности, где главное — изучение какого-то частного факта, диссертация, карьера. А ведь в их возрасте нужно гореть, их должны переполнять великие идеи! Иначе наша смена не сможет принять эстафету поколений в науке, развитие которой идет путем революций в научных представлениях. Очень важно научиться придумывать новые гипотезы. Ближе к концу летней школы мы планируем провести «День безумных идей». «Эволюционный мозг» — достаточно безумная идея.

ВЫХОДНОЙ

ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ТРЕТИЙ