0. Предварительные соображения

Обычно излагая какую-то модель — гипотезу, теорию, авторы стремятся показать, почему эта модель верна. В задачу автора не входит одержание «всемирно-исторической победы». Я просто хочу показать модель эволюции искусства, которая получилась после 20 лет исследований.

Начнем с типовых проблем.

Одна из них связана с подбором и трактовкой материала.

Чтобы построить достоверную модель, нужно опираться на достоверные источники. А все источники в той или иной степени недостоверны.

Источники построения моделей в любых науках вызывают большое сомнение. Исследуя художественные системы, мы не имеем иных источников, кроме описаний этих систем авторами, современниками (и профессионалами, и непрофессионалами), искусствоведами и критиками более поздних времен. В какой-то мере привлекались и собственные наблюдения.

И все эти источники в разной степени недостоверны.

Автор, описывая свои результаты или замыслы, говорит о том, что он хотел получить. Результат же часто оказывается совсем другим.

Вот фрагмент из воспоминаний М. Врубеля о работе над картиной «Жемчужина» (1904. Москва, ГТГ):

«Ведь я совсем не собирался писать «морских царевен» в своей «Жемчужине» <…> Я хотел со всей реальностью передать рисунок, из которого слагается игра перламутровой раковины, и только после того, как сделал несколько рисунков углем и карандашом, увидел этих царевен, когда начал писать красками». (Врубель М. Переписка. Воспоминания о художнике. — Л.-М., 1963. — С. 334.)

Врубель, по крайней, мере сам заметил новый результат. А вот Малевич едва ли мог бы догадаться о том, что в его «Черном квадрате» увидели последующие критики. Ведь он писал не философскую картину, а театральную иллюстрацию на тему «антисолнце».

Современники-профессионалы показывают результаты воздействия художественной системы сквозь очки того или иного подхода. Что тоже не отражает реального (массового) воздействия. Так, пьесы Шекспира традиционно описываются как произведения философские. Однако, тогдашние критики относили пьесу к жанру «кровавой драмы» — аналогу современного детектива.

Современники-непрофессионалы могут рассказать, как эта художественная система подействовала на них. Это сугубо групповое или индивидуальное, субъективное восприятие. Массового воздействия это описание тоже не отражает. Мы только что говорили о свидетельствах современников Шекспира. Но они отражают взгляды только одной социальной группы. Другие могли воспринимать совершенно иначе.

Более поздние описатели вообще видят совершенно не то, что видели автор или современники. Так милитаристическое искусство Древней Греции гуманисты эпохи Возрождения описали как гимн миру, красоте и гармонии.

И из всего этого приходится делать выводы, строить модели. Правда, есть «смягчающие обстоятельства».

Во-первых, можно рассматривать не один-два источника, а много. Если десятки, сотни, тысячи разных примеров, несмотря ни на что, образуют некую систему, линию, то больше вероятность того, что модель правильна.

Во-вторых, субъективность восприятия можно из врага превратить в союзника. Если строить систему, в которой главным является именно восприятие. В этом случае неважно, что хотел сказать автор. Важно, как это было воспринято. Современниками (и почему?), потомками (и почему?), людьми разных культур (опять-таки, почему?). Если и эти результаты образуют систему, то вероятность ее правильности еще выше.

Работа шла именно этими двумя путями. Не сразу. Сперва я по привычке надеялся на некую истину. Вероятно, это отразилось в книге. Но сейчас, по прошествии лет, после проведения более ста учебных семинаров, можно уверенно сказать: в предложенной модели есть солидная доля истины.

Остальное скажут пользователи и время.

Еще одно противоречие связано со стилем книги, с ее языком.

Стиль книги должен быть строгим, академичным — для профессионалов, и простым, популярным — для любителей. Как быть?

Мне хотелось, чтобы ее могли прочесть и профессионалы в области искусств, и любители этих искусств, и даже люди, еще не ставшие ни первыми, ни вторыми. Для любителей и еще не любителей язык должен быть популярным, непрофессиональным. Но это может отпугнуть некоторых, слишком серьезных профессионалов. Для них язык должен быть специальным.

Но и среди специалистов «согласья нет». Профессионал в музыке книгу по архитектуре будет читать как любитель. А архитектор будет любителем в области музыки. Следовательно, для них язык тоже должен быть популярным. А поскольку книга эта о развитии искусств любых, она не отдает предпочтения ни одному виду или роду, то практически любой человек, ее читающий, в основном окажется непрофессионалом.

Вот почему я надеюсь, что профессиональные деятели искусств, если они рискнут дочитать нашу книгу, простят меня за неизбежные упрощения в их области. И поблагодарят за упрощения в других областях.

Этим же определялся и выбор примеров, выбор цитируемых источников. В рабочей картотеке, на основе которой строилась излагаемая здесь модель, факты в основном из научной литературы. Конечно, велик соблазн цитировать академические труды. Но, исходя из принципа максимальной понятности, пришлось предпочесть легкую, научно-популярную литературу. Или книги самих художников (у хороших художников и книги легки и понятны). Или статьи из газет и журналов.

Далеко не все популярные книги или статьи подходили для наших целей. Восторги по поводу высот и глубин, достигнутых тем или иным автором, конечно, интересны. Но нужны были конкретные примеры. А с этим дело обстоит хуже. Например, автор одной статьи в «Литературной газете» так увлекся собственными восторгами по поводу увиденного спектакля, что забыл написать, какой же, собственно, спектакль он рецензирует. А из статьи догадаться об этом не удалось.

Вот почему в книге часто будут повторяться одни и те же источники — популярные, иногда даже детские книги, статьи.¹

Я старался сделать книгу системной, логически выверенной, академической по содержанию и совершенно популярной по форме и языку.

А что получилось — судите сами.

Предисловие

ВВОДНЫЙРАЗДЕЛ