Новости
Обновления
Рассылка
Справочная
Глоссарий
От редактора
Книги
Статьи
Презентации
Родителям
Лаборатория
Семинары
Практикум
Картотеки
Видео, аудио
Авторы
Фотогалерея
Партнеры
Магазин
Гостевая

[Опубликовано на сайте 31.10.2010]

Главная / Статьи / Полемика /
«Ни одного отстающего ребенка»: некоторые опасения

Д-р В.А. Карпентер
Колледж Берри

Самый надежный способ дискредитировать общественную школу — это не оставить ни одного отстающего ребенка. Второй надежный способ — это сделать школу «безопасной средой без угроз» для психопатов и идиотов. Третий надежный способ — это стараться обучить «полноценного ребенка» в одном единственном месте. Консерваторы знают это; возможно, именно поэтому они это и делают. На протяжении нашей спорной национальной истории, либералы работали над таким же проектом десятилетиями, хотя и более бездарно. Печальный факт состоит в том, что средняя школа просто не может быть всем необходимым для всех детей, она не должна быть и единой программой для получения «полноценных детей».

Пожалуйста, простите мне мою резкость. Я полагаю, мне лучше объяснить, что когда я использую грубое слово «идиоты», я не имею в виду тех, кто не способен к обучению — они заслуживают всяческого добра. Напротив, я имею в виду тех, кто не станет учиться и тех, кто необоснованно деструктивен. Они должны быть в каком-то другом месте, как и жестокие дети с отключенным сознанием — психопаты. Я верю в то, что каждый ребенок должен быть образован, но я больше не верю, что средняя школа и обычные занятия могут это обеспечить. Образование — это право, но, увы, школьное образование — это цена, которую мы платим за отказ от этого права. Мне кажется, что обязательное образование, в отличие от обязательного школьного образования, требует наличия множества альтернатив и жизнеспособных вариантов.

Учитывая необычайное разнообразие целей для школ и определений образования в демократическом обществе, имеет смысл наличие широкого спектра предложений по образованию, так что я ничего не имею против частных школ, и я благосклонно отношусь к приватизации, но с некоторыми оговорками. Однако достойные люди попросту не решают вопросы теми способами, которые причиняют ненужную боль детям и учителям, в отличие от проекта «Ни одного отстающего ребенка»1, который работает именно так. Таким образом, я не осуждаю администрацию Буша за их цели, но осуждаю за их методы. С другой стороны, либерально-прогрессивная настойчивость на идее обучения «полноценного ребенка» в условиях государственной школы — идее, которая возможно более тоталитарна, чем благотворительна, и, очевидно, противоречит классической либеральной философии свободы — только добавила недостижимый идеал к и без того порочной системе. Это позволяет мне осуждать либералов за их цели, но не за их методы, которые, как правило, этичны, продуманы и профессиональны.

А теперь плохие новости: я боюсь, что это эссе знаменует поворотный момент для меня, в который я совершаю страшный переход от «диссидента» к «мятежнику». Раньше, критикуя американское образование, я старалась делать это максимально корректно, полагая, что тот, с кем я не согласна, руководствуется благими намерениями, и выверять свои слова, чтобы быть конструктивной и доброжелательной. (Например, в моем обзоре статьи Дж.Т. Гатто «Underground History of American Education» я рассматривала ее как основанную на фактах, но одностороннюю и злую. Я считала, что Гатто был корректен, но неправ, потому что верила, что хорошего в наших школах происходило намного больше, чем плохого.)

За последний год или около того, мое мнение изменилось. Я столкнулась с самым отвратительным «неправильным» образованием, которое я когда-либо видела или слышала за 33 года преподавания — настолько плохим, что я больше не хочу быть тактичной. В конце года я сказала одному из моих бывших учеников, который сейчас работает учителем, и его коллеге: «Если бы я была умным ребенком в этом классе, я бы или отчислилась или совершила самоубийство». (К их чести, они согласились всей душой.) Мои младшие ученики, изучающие курс методов, который очень прост — обычный предмет в стиле «как это сделать», не имеющий ничего общего с задачами и сложными методиками — закончили свои лабораторные работы в этом году с самыми мрачными лицами, что я видела. Один за другим, они признавались мне, что полученные результаты «просто не стоили того, чтобы проводить эксперимент», и, исходя из того, что они мне описывали, я не могла с ними не согласиться.

То, что мы видели, было топорной зубрежкой и бездумным, скучным преподаванием, достойным презрения любого свободного американца. То, что мы видели практически повсеместно — это минимализм, нацеленный исключительно на сдачу тестов, когда медленно думающие и сопротивляющиеся обучению дети забирали все время недовольных и угрюмых учителей, в то время как более яркие дети тихо сидели и отупевали от скуки. Иногда учитель явно заслуживал порицания, будучи перегоревшим либо изначально неспособным к преподаванию, но в большинстве случаев мы видели достойных людей, героически пытающихся быть благословенными исключениями — героически, но с удручающе малыми успехами против системы, которая требует базовых знаний, но наказывает за продвинутое мышление.

И мы видели беспрецедентные темпы оттока учителей, когда места ушедших все чаще занимали неподготовленные «проходящие» учителя. И это усилило уныние моих студентов: никто не хочет подобной жизни, как не хотят они такого недоброжелательного и заурядного отношения к детям. Я молюсь за то, чтобы оказалось, что нам с моими студентами просто не повезло с выборкой и что наш опыт нельзя обобщить на все местные школы или прочие школы нашей страны. К сожалению, я все больше обеспокоена тем, что это на самом деле это может быть не так.

Это не станет сюрпризом после того, как знаменитый христианский писатель К.С. Льюис (C.S. Lewis) определил этот процесс почти 50 лет назад. В произведении «Баламут предлагает тост» (Screwtape Proposes a Toast, 1961), Льюис выступил в роли старшего чёрта, обучающего молодых чертей, как усреднить людей до такой степени, чтобы они попадали в ад:

    «Уловив тенденцию, легко предсказать, что выйдет, особенно с нашей помощью. Нынешнее образование стоит на том, что тупиц и лентяев нельзя унижать, другими словами, — нельзя, чтобы они догадались, что хоть в чем-то отличаются от умных и прилежных. Это будет «недемократично». … На выпускных экзаменах в университете вопросы ставят так, чтобы ответил каждый. … Школьникам, которым не по уму грамматика или арифметика, позволяют заниматься тем, чем они занимались дома, — скажем, лепить куличики и называть это «моделированием». Главное, никак и ничем не намекнуть, что они отличаются от тех, кто учит уроки. Какой бы чепухой они ни занимались, надо относиться к ней «так же серьезно» (в Англии удалось внедрить этот оборот). … Мало того, успевающих учеников скоро будут оставлять на второй год, чтобы не травмировать прочих (Вельзевул немилостивый, что за слово!). В общем, дурак имеет право учиться вместе с ровесниками, а мальчик, способный понять Эсхила или Данте, пусть слушает, как он читает по складам: «Кош-ка си-дит на о-ко-шке». ... Короче говоря, когда демократический принцип («Я не хуже...») внедрится как следует, можно рассчитывать на то, что образования вообще не будет. Исчезнут все резоны учиться и страх прослыть неученым. Тех немногих, кто все-таки жаждет знания, поставят на место, чтобы не высовывались. Да и учителям (точнее, нянькам) будет не до них — сколько кретинов надо подбодрить, сколько тупиц утешить! Нам [чертям] больше не придется пестовать в людях самодовольство и невежество. Сами управятся».

Это в точности то, что мы видим, и когда на моих глазах эти редкие яркие дети тают в этих жалких классах, это бесит меня сейчас так же, как и годы назад. Время объявлять войну. Хорошая новость в том, что, по моему мнению, ее можно выиграть. Пока давайте начнем с одной идеи и сделаем все, что я смогу уместить в оставшуюся часть этой статьи, а потом продолжим обсуждением более радикальных и бескомпромиссных идей в будущем.

То, какие школы сегодня, мало говорит нам о том, какими они могли бы быть и почти ничего о том, какими школы должны быть. Школы могут и должны быть безопасными местами, в которых достойное обучение — принципиальная цель, а воспитание достойных взрослых людей — принципиальный результат. Так что позвольте мне предложить, чтобы педагоги несли ответственность за защиту детей от трех интеллектуальных пороков: невежества, глупости и ограниченности.

Невежество — это когда кто-то многого не знает.
Глупость — это когда кто-то знает только то, что ему сказали.
Ограниченность — это когда кто-то знает только то, что он хочет знать.

Конечно, ни одна школа не может быть на 100% эффективной в защите детей в интеллектуальном плане, так же, как мы не можем быть 100% эффективны в физической защите. Так же, как иной дурак получит синяк под глазом, несмотря на самый лучший присмотр со стороны взрослых, так и некоторые дураки не будут успевать в школах, оканчивая их, по-прежнему, невежественными, глупыми и ограниченными.

Хотя идеалы программы «Ни одного отстающего ребенка» нравственно превосходят старый менталитет «кто-то должен копать канавы», это не является нравственной победой, и, похоже, ей не станет. Больше похоже, что программа создает намного больше вредного давления на общественные школы, и в этом, я подозреваю, ее реальное назначение. И я планирую честно выполнить свою роль: я больше не собираюсь мириться с тем, что я вижу последние пару лет, или тем более поддерживать это.

Видит Бог, я не жду совершенства от людей или справедливости от ведомств, но, как ветераны войны по всему миру, я склонна больше доверять пехотинцам на передовой, чем «тыловым крысам». Я намного больше осуждаю именно ведомства и возлагаю ответственность за их улучшение на тех руководителей среднего звена, которые достаточно мудры, чтобы не стремиться к продвижению по службе. Критерий таков: если школа не может защищать детей (и учителей) в интеллектуальном плане как минимум так же хорошо, как защищает их физически, то ей нечего делать в системе образования.

Чтобы достигнуть такого «стандарта», школы должны будут нанимать на работу и удерживать у себя умных, квалифицированных учителей, достаточно опытных, чтобы к тому же быть мудрыми. Как я однажды писала, так называемая «нехватка учителей» — это чепуха. Хотя точечная нехватка действительно имеет место (не хватает учителей химии здесь, не хватает учителей английского там, и т.д.), настоящая проблема заключается в том, чтобы удержать учителя, особенно, хорошего учителя. Так что я предлагаю «дружественную поправку» к положениям программы «Ни одного отстающего ребенка» — «о высококвалифицированном преподавателе» — такую, которой, я думаю, ни один законодатель не смог бы безопасно противостоять, но которую все «тыловики» постараются похоронить.

Давайте добавим положение, требующее, чтобы все общественные школы стали «высококвалифицированными школами» в 2012 году, с тем критерием, чтобы средний срок работы учителя в такой школе составлял бы как минимум 5 лет. Представьте, как бы изменились школы, если бы давление на их администрацию по поводу поиска, развития и удержания серьезных учителей (и быстрого избавления от невежд, некомпетентных и глупых) было столь же сильным, как сегодняшнее давление в целях повышения баллов головорезов за тесты.

Представьте, как бы изменились школы, если бы подобное давление оказывалось на их администрацию, чтобы превратить школы в места, где учителя хотят оставаться. Представьте это, и тогда можно будет представить школы как места, где ученикам хочется быть, а не необходимо находиться. Я верю, что администрация школ нашла бы пути, как этого добиться, и я знаю, что начинать надо сейчас.


1. Закон «Ни одного отстающего ребенка» (No Child Left Behind) — закон об образовании детей, принятый Конгрессом США в 2001 году. Принимался как «закон для устранения разрыва в успеваемости путем введения отчетности, гибкости и выбора, таким образом, что ни один ребенок не будет отстающим». Закон поддерживает реформу образования, которая базируется на идее о том, что установление высоких стандартов и измеримых целей может повысить индивидуальные результаты в образовании. Закон требует от штатов разработать систему оценок базовых навыков и знаний, которые должны быть обязательно получены всеми учениками на каждом году обучения, если школы этих штатов получают государственное финансирование. Стандарты не являются общенациональными, а разрабатываются каждым штатом отдельно.